Цитаты Альбера Камю

Газетенки больше интересуются крысами, чем людьми. До крыс на улице им есть дело, а люди ведь дома умирают – зачем о них писать?

Никогда не знаешь, какое продолжение будет иметь поступок или слово. Самый ничтожный момент может развиться в великое событие. Гениальные идеи зачастую рождаются в подворотне или в кофейне.

Философия каждого человека зависит от силы его духа. Чем мудрее, величественнее был философ, тем ярче его мысли.

Счастье иногда махает рукой даже расстроенным людям. И они так долго ждали его, что бедное счастье вынуждено терпеть жаркие объятия изголодавшихся по теплу людей… – Альбер Камю

Думать о морали и при этом не находить мораль в сексе – значит не находить мораль вообще.

Легкость письма привлекает читателей. Те, кто пишет витиевато, нравятся только “ценителям”.

Если книга основана на презрении – это макулатура. Дешевое чтиво, которому не суждено стать гениальным произведением.

В начале жизни мы дарим любовь свою детскую всему человечеству. Потом любим лишь избранных… Группу близких людей – и все. Затем встречаем единственную женщину. И последняя любовь – к единственному мужчине.

Продолжение цитат Альбера Камю читайте на страницах:

Философия – современная форма бесстыдства.

До христианской эры Будда не проявлял себя, потому что был погружен в нирвану, то есть лишен облика.

Ничто так не воодушевляет, как сознание собственного безнадежного положения.

Вечное искушение, против которого я непрестанно веду изнурительную борьбу, – цинизм.

Гений – это ум, знающий свои пределы.

Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует.

Лучше умереть стоя, чем всю жизнь прожить на коленях.

Воля – то же одиночество.

Страсть к тюрьме у тех, кто борется. Чтобы избавиться от привязанностей.

Те, кто любят истину, должны искать любви в браке, то есть в любви без иллюзий.

В смерти игра и героизм обретают свой подлинный смысл.

Потребность счастья кажется мне самым благородным стремлением человеческого сердца.

Стареть – значит переходить от чувств к сочувствию.

Ад – особая милость, которой удостаиваются те, кто упорно ее домогались.

Если для того, чтобы преодолеть нигилизм, следует вернуться к христианству, можно пойти еще дальше и, преодолев христианство, возвратиться к эллинизму.

Вечное возвращение предполагает примирение со страданием.

Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.

Тревога – это лишь легкое отвращение перед будущим.

Гениальность мимолетно, ухватить ее за бороду не все успевают. Оживить ее, зацепившись за подол, могут работоспособность и железобетонная воля, собранная мысленно в жесткий кулак. Тогда появится из тумана слава и признание.

Любовь никогда не бывает настолько сильной, чтобы найти себе выражение.

Обращаться к Богу от того, что вы разочаровались в земной жизни, а боль отъединила вас от мира, бесполезно. Богу угодны души, привязанные к миру. Ему по нраву ваша радость.

Абсурд не в человеке и не в мире, но в их совместном присутствии.

Наука объясняет то, что функционирует, а не то, что есть.

Вопрос о смысле жизни я считаю самым неотложным из всех вопросов.

Неизбежно только одно – смерть, всего остального можно избежать. Во временном пространстве, которое отделяет рождение от смерти, нет ничего предопределенного: все можно изменить и можно даже прекратить войну и жить в мире, если желать этого как следует – очень сильно и долго.

Я видел много смертей – людская жизнь теряла цену. Смысл жизни продлевает наше пребывание на этом свете.

Люди упорно путают брак и любовь, с одной стороны, счастье и любовь – с другой. Между тем, это совершенно разные вещи. Именно поэтому, хотя любовь – вещь очень редкая, среди браков бывают и счастливые.

Нет любви к жизни без отчаяния в ней.

Тайна моего мира: вообразить Бога без человеческого бессмертия.

Пламенные произведения создаются философами-ирониками.

Святость – тоже бунт: святой отвергает вещи как они есть. Он принимает на себя все горе мира.

Благодаря Саду эротика сделалась одним из направлений философии абсурда.

Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть и богатыми и свободными – и из-за этого подчас становятся бедными рабами.

Трагическая роль тем лучше удается актеру, чем меньше он впадает в крайности. Безмерный ужас порождается именно умеренностью.

У нас не хватает времени быть самими собой. У нас хватает времени только на то, чтобы быть счастливыми.

Главное несчастье творческого индивидуума заключается в мыслях человека, фантазиях его и грезах, где много искушений, запретов сладких и соблазнов.

Приговорить человека к смерти – значит лишить его возможности исправиться.

При мысли обо всех тех наслаждениях, которые тебе совершенно не доступны, ощущаешь такую же усталость, как при мысли о тех, которые ты уже испытал.

Важный вопрос, который следует разрешить на практике: можно ли быть счастливым и одиноким?

Уединение – роскошь богачей.

Этот мир лишён смысла, и тот, кто осознал это, обретает свободу.

Болезнь – это крест, но, может, и опора. Идеально было бы взять у нее силу и отвергнуть слабости. Пусть она станет убежищем, которое придает силу в нужный момент. А если платить нужно страданиям и отречением – заплатим.

Стоит жизнь того, чтобы жить, или нет – это единственно серьезный вопрос.

Всё, что человек способен выиграть в игре с чумой и с жизнью – это знания и память.

Отчего люди пьют? Оттого, что после выпивки все наполняется смыслом, все достигает высшего накала. Вывод: люди пьют от беспомощности или в знак протеста.

Абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем.

Ад – это жизнь с этим телом, которая все же лучше, чем небытие.

Смертная казнь. Преступника убивают, потому что преступление истощает в человеке всю способность жить. Он все прожил, раз он убил. Он может умереть. Убийство исчерпывает.

Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существуют два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.

Великий вопрос жизни – как жить среди людей.

Я не могу жить без красоты. И этим объясняется моя слабость в отношении некоторых людей.

Взбунтовавшийся атеизм (абсолютный атеизм) ставит историю на место Бога и заменяет бунт абсолютным повиновением. Долг и добродетель для него суть не что иное, как полное подчинение и полное принесение себя в жертву святыне ненасытного становления.

Мошенничество: хорошее соглашение, которое столкнулось с плохим законом.

Первое дело разума – отличать истинное от ложного.

Первой должна прийти любовь, а за ней мораль. Обратное мучительно.

Добродетель бедняка – душевная щедрость.

Существует на свете нечто, к чему нужно стремиться всегда и что иногда даётся в руки, и это нечто – человеческая нежность.

Те, кого людское правосудие или людская злоба держет за решеткой, нетерпеливо подгоняют настоящее, враждебно косяться на прошлое и абсолютно лишены будущего.

Щедрость по отношению к будущему – это умение отдавать все, что связано с настоящим.

Высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Добродетель более глубокая заключается в том, чтобы привести их в равновесие.

Отдаваться может лишь тот, кто владеет собой. Бывает, что отдаются, чтобы избавиться от собственного ничтожества. Дать можно только то, что имеешь. Стать хозяином самому себе – и лишь после этого сдаться.

Создатель сделал людей, чтоб любить, творить, побеждать. Эти действия и называются жизнью. Война все бытие переворачивает, созданное проигрывает и возвращает людей к истокам и праху.

Не быть любимым – это всего лишь неудача, не любить – вот несчастье.

Всякое свершение обрекает на рабство. Оно обязывает к более высоким свершениям.

Смысл жизни означает веру в лучшую жизнь, в приоритеты и ценности бытия. Абсурдом считается полная противоположность к ценностям, выбору и предпочтениям.

Время постоянно пугает человечество аргументацией, прагматикой точных расчетов. Хотя истина находится в противоположной стороне от убедительных доказательств.

Для человека мудрого в мире нет тайн, какая ему нужда блуждать в вечности?

Без несовершенства неощутимо и счастье!

Жизни не следует придавать смысла, ибо именно это неизбежно приводит к выводу о том, что жить не стоит.

У любви есть своя честь. Стоит потерять ее – и любви приходит конец.

Привычка к отчаянию куда хуже, чем само отчаяние.

Я не понимаю уникального смысла мира, а потому он для меня безмерно иррационален.

Ответственность перед историей освобождает от ответственности перед людьми. В этом ее удобство.

Мир прекрасен, и вне его нет спасения.

Стремление всегда быть правым – признак вульгарности.

Настоящая щедрость по отношению к будущему заключается в том, чтобы все отдавать настоящему.

Абсурд рождается из столкновения человеческого разума и безрассудного молчания мира.

Тот, кто не верит в Бога, видит в мире, где людей не ценят по достоинству, только хаос и предается отчаянию.

Политики не сознают, насколько равенство враждебно свободе. В Греции были свободные люди, потому что были рабы.

Беда нашего века. Ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.

Без греховного начала человек не смог бы жить, а без святого жил бы припеваючи. Бессмертие – идея бесперспективная.

Бог завидовал нашей боли – вот почему он снизошел на землю, чтобы умереть на кресте.

Отвратительно, когда писатель говорит, пишет о том, чего он не пережил.

Суицид – основная проблема философии. Утверждение, что жизнь достойна прожитой сущности, будет риторическим ответом на фундаментальные искания философской науки.

Здравомыслие и сознание меня еще не покинули, чтоб отрекаться от людей и вещей. Окружая меня, сами вещи и люди ретируются от меня, взяв в заложники юность мою. Таков мой недуг.

Один-единственный удар кинжала, стремительный, как молния, – совокупление быка целомудренно. Это совокупление божества. Не наслаждение, а ожог и священное самоуничтожение.

Мы обращаемся к Богу лишь для того, чтобы получить невозможное.

Об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером – другое. Но где истина – в ночных думах или в дневных размышлениях?

Я никогда не мог до конца поверить, что дела, заполняющие человеческую жизнь, – это нечто серьезное. В чем состоит действительно серьезное, я не знал, но то, что я видел вокруг, казалось мне просто игрой – то забавной, то надоедливой и скучной.

Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, – это смерть. Воскрешение – в бескорыстии.

Любая радость находится под угрозой.

Умереть во имя идеи – это единственный способ быть на высоте идеи.

Смерть сообщает новую форму любви – а равно и жизни, она превращает любовь в Судьбу.

На двери записка: Входите. Я повесился. Входят – так и есть. ( Он говорит я, но его я уже не существует.)

У искусства случаются приступы целомудрия. Оно не может назвать вещи своими именами.

Если продолжать искренне любить то, что в самом деле достойно любви, и не растрачивать свою любовь по мелочам, по пустякам, по глупостям, можно понемногу сделать свою жизнь светлее и стать сильнее.

Не ждите Страшного суда. Он происходит каждый день.

У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.

Одни созданы для того, чтобы любить, другие – для того, чтобы жить.

Я не люблю чужих секретов. Но мне интересны чужие признания.

Мыслить можно только образами. Если хочешь быть философом, пиши романы.

Женщины не прощают нам наших ошибок – и даже своих собственных.

Чувства, которые мы испытываем, не преображают нас, но подсказывают нам мысль о преображении. Так любовь не избавляет нас от эгоизма, но заставляет нас его осознать и напоминает нам о далекой родине, где эгоизму нет места.

Малодушие всегда найдет себе философское оправдание.

Писатель обречен на понимание. Он не может стать убийцей.

Если вы закоренели в своем отчаянии, поступайте так, как если бы вы не утратили надежды, – или убейте себя. Страдание не дает никаких прав.

Без отчаяния к жизни нет и любви к жизни.

Пишущему лучше недоговорить, чем сказать лишнее. Во всяком случае никакой болтовни.

Может быть, для Господа Бога вообще лучше, чтобы в него не верили и всеми силами боролись против смерти, не обращая взоры к небесам, где царит молчание.

Оправдание абсурдного мира может быть только эстетическим.

Там, где одни видели абстракцию, другие видели истину.

Женщины не обязаны иметь стремления к величию. У мужчин все внутреннее естество доказывает величие. Не является исключением смирение и вера.

Нет такой вещи, которую бы мы совершали ради одного человека (но совершали всерьез), не раня при этом другого. А если мы не можем решиться ранить людей, мы остаемся навеки бесплодными. В конечном счете любить одного человека – значит убивать всех остальных.