Цитаты из поэмы Мцыри

Воспоминанья тех минут
Во мне, со мной пускай умрут.

Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.

Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез.

И было все на небесах
Светло и тихо. Сквозь пары
Вдали чернели две горы.
Наш монастырь из-за одной
Сверкал зубчатою стеной.

Меня могила не страшит:
Там, говорят, страданье спит
В холодной вечной тишине;
Но с жизнью жаль расстаться мне.

Ты хочешь знать,
что делал я На воле?
Жил – и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей.

 

Мой труп холодный и немой
Не будет тлеть в земле родной.

Но, верь мне, помощи людской
Я не желал… Я был чужой
Для них навек, как зверь степной;
И если б хоть минутный крик
Мне изменил — клянусь, старик,
Я б вырвал слабый мой язык.

Старик! я слышал много раз,
Что ты меня от смерти спас —
Зачем? .. Угрюм и одинок,
Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах
Душой дитя, судьбой монах.

Но юность вольная сильна,
И смерть казалась не страшна!

Но тщетно спорил я с судьбой:
Она смеялась надо мной!

Но верь мне, помощи людской
Я не желал… Я был чужой
Для них навек, как зверь степной.

Да, заслужил я жребий мой!
Могучий конь, в степи чужой,
Плохого сбросив седока,
На родину издалека
Найдет прямой и краткий путь…

И смутно понял я тогда,
Что мне на родину следа
Не проложить уж никогда.

Тебе, я знаю, не понять
Мою тоску, мою печаль;
И если б мог, — мне было б жаль:
Воспоминанья тех минут
Во мне, со мной пускай умрут.

 

Увы, теперь мечтанья те
Погибли в полной красоте,
И я, как жил, в земле чужой
Умру рабом и сиротой.

И вспомнил я отцовский дом,
Ущелье наше и кругом
В тени рассыпанный аул;
Мне слышался вечерний гул
Домой бегущих табунов
И дальний лай знакомых псов.

Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил, – я также мог бы жить!

Увы! — за несколько минут
Между крутых и темных скал,
Где я в ребячестве играл,
Я б рай и вечность променял…

Тогда к потоку с высоты,
Держась за гибкие кусты,
С плиты на плиту я, как мог,
Спускаться начал. Из-под ног
Сорвавшись, камень иногда
Катился вниз — за ним бразда
Дымилась, прах вился столбом

Я сам, как зверь, был чужд людей
И полз и прятался, как змей.

Змея скользила меж камней;
Но страх не сжал души моей:
Я сам, как зверь, был чужд людей
И полз и прятался, как змей.

Держа кувшин над головой,
Грузинка узкою тропой
Сходила к берегу.
Порой Она скользила меж камней,
Смеясь неловкости своей.
И беден был ее наряд.

Я никому не мог сказать
Священных слов – «отец» и «мать».

 

Я молод, молод… Знал ли ты
Разгульной юности мечты?
Или не знал, или забыл.
Как ненавидел и любил?
Пускай теперь прекрасный свет
Тебе постыл: ты слаб, ты сед,
И от желаний ты отвык.
Что за нужда? Ты жил, старик!
Тебе есть в мире что забыть,
Ты жил, — я также мог бы жить!

Трудами ночи изнурен,
Я лег в тени. Отрадный сон
Сомкнул глаза невольно мне…
И снова видел я во сне
Грузинки образ молодой.

И с этой мыслью я засну,
И никого не прокляну!

Все, что я чувствовал тогда,
Те думы — им уж нет следа;
Но я б желал их рассказать,
Чтоб жить, хоть мысленно, опять.

Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго ждать,
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста …

Напрасно в бешенстве порой
Я рвал отчаянной рукой
Терновник, спутанный плющом:
Все лес был, вечный лес кругом,
Страшней и гуще каждый час.

Ты помнишь детские года:
Слезы не знал я никогда;
Но тут я плакал без стыда.

Вкушая, вкусих мало меда и се аз умираю.

Но дни бегут, бегут года –
Им не сойтися никогда!

Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный как стон
Раздался вдруг…

Я вырос в сумрачных стенах,
Душой дитя, судьбой монах.

Я вышел из лесу. И вот
Проснулся день, и хоровод
Светил напутственных исчез
В его лучах.

Ты жил, – я также мог бы жить!

Ко мне он кинулся на грудь:
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье…

Знай, этот пламень с юных дней
Таяся, жил в груди моей.

И как его, палил меня
Огонь безжалостного дня.

О милый мой! не утаю,
Что я тебя люблю,
Люблю как вольную струю,
Люблю как жизнь мою…

Прощай, отец… дай руку мне:
Ты чувствуешь, моя в огне…

Грозой оторванный листок,
Я вырос в сумрачных стенах,
Душой дитя, судьбой монах.

Я созову моих сестер:
Мы пляской круговой
Развеселим туманный взор
И дух усталый твой.

Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой,
Меж бурным сердцем и грозой?..