Цитаты из книги “Ведьмак”

Любовь и кровь. В них могучая сила. Маги и ученые не первый год ломают себе над этим головы, но поняли только одно… Любовь должна быть истинной.

– Люди, – Геральт повернул голову, – любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.

Существуют просто Зло и Большое Зло, а за ними обоими в тени прячется Очень Большое Зло. Очень Большое Зло, Геральт, это такое, которого ты и представить себе не можешь, даже если думаешь, будто уже ничто не в состоянии тебя удивить. И знаешь, Геральт, порой бывает так, что Очень Большое Зло схватит тебя за горло и скажет: «Выбирай, братец, либо я, либо то, которое чуточку поменьше.

Нельзя заплатить за то, что не имеет цены. Некоторые утверждают, будто каждая, абсолютно каждая вещь в мире имеет свою цену. Это неправда. Есть вещи, у которых нет цены, они бесценны. Их проще всего узнать: стоит только их потерять, и все — они уже потеряны навсегда.

Ведьмак не может быть счастливым, потому что его работа — убивать.

Существуют просто Зло и Большое Зло, а за ними обоими в тени прячется Очень Большое Зло… Порой бывает так, что Очень Большое Зло схватит тебя за горло и скажет: Выбирай, братец, либо я, либо то, которое чуточку поменьше.

Зло – это зло, Стрегобор, – серьезно сказал ведьмак, вставая. – Меньшее, большее, среднее – все едино, пропорции условны, а границы размыты.

— Короли, — продолжала Калантэ, — подразделяют людей на две категории. Одним приказывают, других покупают. Ибо короли придерживаются старой и банальной истины: купить можно любого. Любого. Вопрос только в цене.

Нет, дорогой, единственное, что можно сделать, это подойти к вопросу философски, то есть сказать себе: “Хрен с ним”.

Жизнь — это не только борьба, но и выбор.

Короли подразделяют людей на две категории. Одним приказывают, других покупают. Ибо короли придерживаются старой и банальной истины: купить можно любого. Любого. Вопрос только в цене.

Дело не в том, что ты терпишь страдания. Дело в том, как ты их терпишь.

Купленному покупатель платит по собственному усмотрению, а оказывающий услугу цену назначает сам.

Только в легендах может выжить то, что в природе выжить не может. Только легенде и мифу не ведомы пределы возможного.

Ведьмаки не верят в судьбу, они верят в свои руки.

Деньги открывают любые двери.

– Зло – это зло, Стрегобор, – серьезно сказал ведьмак, вставая. – Меньшее, большее, среднее – все едино, пропорции условны, а границы размыты. Я не святой отшельник, не только одно добро творил в жизни. Но если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вообще. Мне пора. Увидимся завтра.

И есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным.

— Потому что я не верю в Меньшее Зло.
— Стало быть, не веришь. Видишь ли, ты прав, но только отчасти. Существуют просто Зло и Большое Зло, а за ними обоими в тени прячется Очень Большое Зло. Очень Большое Зло, Геральт, это такое, которого ты и представить себе не можешь, даже если думаешь, будто уже ничто не в состоянии тебя удивить. И знаешь, Геральт, порой бывает так, что Очень Большое Зло схватит тебя за горло и скажет: «Выбирай, братец, либо я, либо то, которое чуточку поменьше».
— Можно узнать, куда ты клонишь?
— А никуда. Выпила немного, вот и философствую, ищу общие истины. Одну как раз нашла: Меньшее Зло существует, но мы не в состоянии выбирать его сами. Лишь Очень Большое Зло может принудить нас к такому выбору. Хотим мы того или нет.

Сильный человек не тот, кто убивает, а тот, кто способен прощать.

Никогда не выпадает вторая оказия создать первое впечатление.

На стене стоящего в конце улочки амбара красовалась начертанная известкой надпись: «ЗАНИМАЙСЯ ЛЮБОВЬЮ, А НЕ ВОЙНОЙ». А чуть ниже кто-то накарябал гораздо меньшими буквами: «СРИ КАЖДОЕ УТРО».

Любить — значит не только брать, но и уметь отказываться от чего-то, жертвовать собою.

Друг Геральта, трубадур Лютик, мечтавший стать авторитетом во всем мыслимом, искал объяснений попроще. Культ Мелитэле, говорил он, — культ типично женский. Мелитэле — патронесса плодовитости, рождения, она опекунша повивальных бабок. А рожающая женщина должна кричать. Кроме обычных визгов, суть которых, как правило, сводится к клятвенным заверениям, что-де она больше ни за какие коврижки не отдастся ни одному паршивому мужику, рожающая женщина должна призывать на помощь какое-либо божество, а Мелитэле для этого подходит как нельзя лучше. Поскольку же, утверждал поэт, женщины рожали, рожают и рожать будут, постольку богине Мелитэле потеря популярности не грозит.

Никогда не доверяйте тому, кто не умеет улыбаться.

Люди любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.

– В каждой сказке есть крупица истины, – тихо сказал ведьмак. – Любовь и кровь. В них могучая сила. Маги и ученые не первый год ломают себе над этим головы, но поняли только одно… – Что, Геральт, что? – Любовь должна быть истинной.

Жизнь — не баллада, маленькая бедная прекрасная поэтесса, заплутавшаяся в своих красивых словах. Жизнь — это борьба. А борьбе научили нас именно вот такие, сто́ящие больше нас ведьмаки. Это они указали нам дорогу, они проторили её для нас, они усеяли её трупами тех, кто был для нас, людей, помехой и препятствием, трупами тех, кто защищал от нас этот мир. Мы, мазель Эсси, просто продолжаем эту борьбу. Мы, а не твои баллады, пишем историю человечества.

Ибо спорит либо дурак, либо подлец. Первый – не знает, а спорит, второй знает, но спорит.

Человек должен быть готов к любым испытаниям, которые ему предстоят

Есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то, столь же ценным.

О любви мы знаем немного. Любовь – что груша. Она сладкая и имеет определенную форму. Но попробуйте дать определение формы груши!

А что это за любовь, когда любящий не может иногда хоть чем-то пожертвовать?

Нет Предназначения… Оно не существует. Единственное, что предназначено всем, – это смерть

Самое страшное оружие — это знание.

Спорит либо дурак, либо подлец. Первый – не знает, а спорит, второй знает, но спорит.

Сим беру тебя, дабы владеть тобой и оберегать тебя, беру на долю хорошую и долю плохую, долю самую лучшую и долю самую худшую, днем и ночью, в болезни и здоровье, ибо люблю тебя всем сердцем своим и клянусь любить вечно, пока смерть не разлучит нас.

Истинно, истинно говорю вам, придёт век Меча и Топора, век Волчьей Пурги. Придёт Час Белого Хлада и Белого Света. Час Безумия и Час Презрения, Tedd Deireadh. Час Конца. Мир умрёт, погружённый во мрак, и возродится вместе с новым солнцем. Воспрянет он из Старшей Крови, из Hen Ichaer, из зерна засеянного. Зерна, кое не прорастёт, не проклюнется, но возгорится Пламенем.
Ess’tuath esse! Да будет так! Внимайте знамениям! А каковы будут оные, глаголю вам: вначале изойдёт земля кровью Aen Seidhe. Кровью Эльфов…

И сказала гадалка ведьмаку: “Вот тебе мой ответ – обуй ботинки с подошвами железными, возьми в руку посох железный. Иди в тех железных ботинках на край света, а дорогу перед собой посохом ощупывай, слезой окропляй. Иди сквозь огонь и воду, не останавливайся, не оглядывайся. А когда сотрутся подошвы железные, изотрется посох железный, когда от ветра и жары иссохнут очи твои так, что боле ни одна слеза из них истечь не сможет, тогда на краю света найдешь ты то, что ищешь и что любишь. Может быть”.
И пошел ведьмак сквозь огонь и воду и не оглядывался. Но не взял ни башмаков железных, ни посоха. А взял только свой меч ведьмачий. Не послушался он слов гадалки. И хорошо сделал, ибо была это плохая гадалка.

Никогда не забывайте, что вы — человек, а не монстр.

Когда захочешь покончить жизнь самоубийством, не впутывай в свои дела других. Просто повесься на вожжах в конюшне.

Путаешь небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда.

Жизнь — бесценный дар, и её надлежит хранить

Каждое разумное творение на этом свете, попав в беду, нужду и несчастье, присоединяется к собратьям, потому что вместе легче переждать худое время. Один другому помогает. А у вас, людей, каждый только и знает, как бы на чужой беде нажиться. В голод пищей не поделится, пожирает тех, кто послабее. Такое поведение объяснимо у волков, ибо дает выжить самым здоровым и сильным. Но у разумных рас такая селекция обычно позволяет выжить и командовать другими самым большим подлецам. Выводы и прогнозы сделайте сами.

Иногда нужно рискнуть, чтобы получить больше, чем ожидалось

Войны ведут по двум причинам. Одна из них – власть, другая – деньги.

Но если приходится выбирать между одним злом и другим, я предпочитаю не выбирать вообще.

Дийкстра ждёт доклада. Ты возвращаешься из Вердэна, и Дийкстра любопытствует, о чём болтают при дворе короля Эрвилла. Он просил передать, что на этот раз доклад должен быть деловым, детальным и ни в коем случае не рифмованным. Прозой, Лютик. Прозой

Она молчала, уставившись на черную гриву Кэльпи. «Надо тянуть, – подумала она. – Как говорил Весемир в Каэр Морхене: “Когда тебя собираются вешать, попроси стакан воды. Никогда не известно, что может произойти, пока его принесут”».

Самое важное — это не победа, а то, что вы сделали, чтобы ее достичь.

Быть нейтральным – не значит быть равнодушным и бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе ненависть.

Братья по оружию! Дружина героев! Прямо садись и плачь! Виршеплет с лютней. Дикие мордастые полудриады-полубабы. Вампир, которому пять тысяч сто с хвостиком месяцев, и чертов нильфгаардец, упорно твердящий, что он не нильфгаардец.

Грядёт время перемен. Печально будет стареть, сознавая, что не сделал ничего такого, чтобы грядущие перемены были бы переменами к лучшему

Мой колоссальный недостаток – в неизбывной доброте. Я прямо-таки не могу не творить добро. Однако я – краснолюд разумный и рассудительный и знаю, что быть добрым ко всем невозможно. Если я попробую быть добрым ко всем, ко всему миру и всем населяющим его существам, то это будет то же самое, что капля пресной воды в соленом море, другими словами: напрасное усилие. Поэтому я решил творить добро конкретное, такое, которое не идет впустую. Я добр к себе и своему непосредственному окружению.

Никогда не забывайте, что вы можете изменить свою жизнь.

Нельзя заплатить за то, что не имеет цены. Некоторые утверждают, будто каждая, абсолютно каждая вещь в мире имеет свою цену. Это неправда. Есть вещи, у которых нет цены, они бесценны. Их проще всего узнать: стоит только их потерять, и все – они уже потеряны навсегда.

Убийство – всегда убийство, независимо от мотивов и обстоятельств. Посему те, кто убивает либо подготавливает убийство, суть преступники и разбойники, невзирая на то, кто они: короли, князья, маршалы или судьи. Никто из задумавших и совершивших насилие не может считаться лучше обыкновенного преступника. Ибо любое насилие по природе своей неизбежно ведет к преступлению.

Нетерпимость и зазнайство всегда были присущи глупцам и никогда, думается, до конца искоренены не будут, ибо они столь же вечны, сколь и сама глупость. Там, где ныне возвышаются горы, когда-нибудь разольются моря, там, где ныне пенятся волны морские, когда-нибудь раскинутся пустыни. А глупость останется глупостью.

— Месть, […] есть наслаждение для умов заурядных, слабых и мелочных.
— Возможно […] Однако наслаждением она от этого быть не перестает.

– Я спрашиваю, вы можете произнести заклинание, стабилизирующее след?
– Заклинание? – Богослужитель гордо поднял голову. – Я не безбожный колдун! Я не произношу заклинаний! Мое могущество проистекает из веры и молитв!
– Можете или нет?
– Могу.

Лучший способ победить гордыню — это признать свои ошибки.

В любом государстве найдутся люди, которых можно назвать слепыми фанатиками идеи общественного согласия. Преданные этой идее, они ради нее готовы на все. На преступление тоже, поскольку цель, по их мнению, оправдывает средства и изменяет соотношения и значимости понятий. Они не убивают, нет, они спасают порядок. Они не истязают, не шантажируют – они обеспечивают интересы государства и дерутся за эти интересы. Жизнь единицы, если единица нарушает догму установленного порядка, для таких людей шелонга ломаного не стоит. А того, что общество, которому они служат, состоит именно из единиц, такие люди во внимание не принимают. Такие люди обладают так называемыми широкими взглядами… а широкие взгляды – это вернейший способ не замечать других людей.

Прогресс – навроде стада свиней. Так и надо на этот прогресс смотреть, так его и следует расценивать. Как стадо свиней, бродящих по гумну и двору. Факт существования стада приносит сельскому хозяйству выгоду. Есть рульки, есть солонина, есть холодец с хреном. Словом – польза! А посему нечего нос воротить потому, мол, что всюду насрано.

Ты перепутала небо со звёздами, отражёнными ночью в поверхности пруда.

Знаешь, в чём проблема, Геральт? Тебе кажется, будто ты иной. Ты носишься со своей “инностью”, с тем, что принимаешь за ненормальность. Ты со своей “ненормальностью” нагло навязываешься всем, не понимая, что для большинства трезвомыслящих людей ты самый нормальнейший в мире человек, и дайте боги, чтобы все были такими нормальными.

Самое важное — это не то, что вы получаете, а то, что вы даете.

У времени нет ни начала, ни конца. Время – вроде змея Уробороса, схватившего зубами собственный хвост. В каждом мгновении скрывается вечность. А вечность складывается из мгновений, которые создают ее.

Кому хочется слушать о том, что ведьмак и Глазок расстались и больше уже никогда не встретились? О том, что четыре года спустя Глазок умерла от оспы во время бушевавшей в Вызиме эпидемии? О том, как он, Лютик, пронес ее на руках между сжигаемыми на кострах трупами и похоронил далеко от города, в лесу, одинокую и спокойную, а вместе с ней, как она и просила, две вещи – ее лютню и ее голубую жемчужину. Жемчужину, с которой она не расставалась никогда. Нет, Лютик оставил первоначальную версию баллады. Но все равно так и не спел ее. Никогда. Нигде. Никому.

Женщина подчёркивает красоту ради улучшения самочувствия.

Долги и кредиты, обязательства, благодарности, расплаты. Что-то кому-то должен сделать. А может, себе самой? Ведь если по правде, то каждый всегда расплачивается с самим собой, а не с кем-то. Любой долг мы выплачиваем себе самим. В каждом из нас сидит кредитор и должник одновременно. Главное — уравновесить этот счет. Мы приходим в мир как частица данной нам жизни, а потом все время только и знаем, что расплачиваемся за это. С самим собою. Для того, чтобы в конце концов сошелся баланс.

Человек должен быть готов к тому, что его жизнь может быть полна опасностей.

С любовью все обстоит так же, как с почечными коликами. Пока не схватит, даже не представляешь себе, что это такое. А когда об этом рассказывают – не веришь.

Жизнь отличается от банковского дела тем, что ей знакомы долги, которые можно заплатить, только задолжав другим.

Хороший эльф — мёртвый эльф.

У моего первого “чудовища”, Иоля, была роскошная лысина и отвратительные зубы. Я встретился с ним на тракте, где он вместе с дружками-мародерами из какой-то армии остановил крестьянскую подводу и вытащил девочку лет, вероятно, тринадцати, а может и меньше. Дружки держали отца девочки, а лысый сорвал с нее платьице и верещал, что ей-де самое время узнать, что есть настоящий мужчина. Я подъехал, слез с седла и сказал лысому, что для него тоже настал такой час.

Никогда не забывайте, что вы можете изменить мир

Любовь смеется над рассудком. И в этом ее притягательная сила и прелесть.

Воистину, великая надобна самоуверенность и великая ослепленность, дабы кровь, стекающую с эшафота, именовать правосудием.

Я утверждаю, что мы должны жить. Жить так, чтобы позже ни у кого не пришлось просить прощения.

Но о чем могут говорить легенды людей? Кругом, куда ни глянь, серость и неопределенность. Даже то, что начинается красиво, быстро кончается скукой и обыденностью, заурядностью, тем человеческим ритуалом, тем тоскливым ритмом, который именуется жизнью.

Изменения политического режима не могут служить оправданием вандализма.

Нетерпимость и зазнайство всегда были присущи глупцам и никогда, думается, до конца искоренены не будут, ибо они столь же вечны, сколь и сама глупость. Там, где ныне возвышаются горы, когда-нибудь разольются моря, там, где ныне пенятся волны морские, когда-нибудь раскинутся пустыни. А глупость останется глупостью.